Граф-затворник - Страница 59

– Эта взрослость ему еще понадобится, – устало пробормотала Персефона. – Сказать тебе не могу, как я жалею, что вы с Маркусом не позволили мне вернуться вместе с вами верхом.

Она принялась растирать ноющий висок – после тридцатимильной езды по ухабам под бесконечную болтовню Электры Уоррендер о себе любимой у нее безумно разболелась голова. Антигона, казалось, настолько привыкла к незамолкающему голосу матери, что почти не обращала внимания на ее монолог, а мистер Уоррендер ловко избежал пытки, пересев на козлы к Брандту-старшему и разыгрывая из себя охрану их осторожной кавалькады.

– Я хотел быть уверен, что ты в безопасности. Хотел точно знать: у этого мерзкого мошенника нет шансов с горя переключиться на тебя и нанести мне смертельный удар. Персефона, ты скоро станешь моей женой. Как я мог подвергнуть тебя такому риску? Мы отняли у негодяя добычу в виде Маркуса, но он по-прежнему охотится на твоего старшего брата.

– Вот не надо постоянно охранять меня, – хрипловато возразила она. – Если ты надеешься приковать меня к себе на всю оставшуюся жизнь, то нам стоит разойтись прямо сейчас, не важно, какой ценой.

– Это было бы чересчур, – произнес он после напряженной паузы, в его мозгу живо предстали возможные ужасы. – Обещай, ты не станешь понапрасну рисковать и безумствовать ради остроты ощущений. Я сойду с ума, если моя жена будет ежечасно кидаться навстречу опасности, дабы доказать свою храбрость.

– В таком случае я всегда буду брать тебя с собой, – легкомысленно пообещала она.

– Полагаю, это лучшее, на что я могу рассчитывать. Но тогда не удивляйся, если к тридцати годам я буду седым, как старый барсук.

– Очень в этом сомневаюсь, любовь моя, – парировала она и пригладила его растрепанные ветром, черные как вороново крыло волосы.

Они совершенно не обратили внимания на поднявшуюся в доме суету: леди Сиборн и девочки наконец узнали, что Маркус вернулся домой и привез с собой очень странную компанию гостей.

– Мама говорит, что ты можешь поправить прическу лорда в другой раз, когда у нас будет не так много дел, – сообщила мисс Хелен Сиборн, совершенно не догадываясь, что старшая сестра и когда-то казавшийся таким грозным граф Калверкоум хотели побыть наедине.

– Она действительно так сказала? – Персефона выскользнула из невидимого кокона, которым они с Алексом отделили себя от остального мира, и посмотрела на Хелен без малейшего гнева, именно на который младшая сестра явно рассчитывала. – Что-то я в этом сомневаюсь.

– Ну, она сказала, надо побыстрее обустроить Маркуса и трех нежданных гостей, – ответила та, словно извиняясь за собственную интерпретацию слов матери.

– Гостевое крыло, к счастью, регулярно проветривалось, сестричка, – напомнила Персефона и с мягкой улыбкой встретила откровенно любопытный взгляд Хелен.

Этой девочке, как и старшей сестре, и кузену Джеку, предстояло еще многое узнать о любви и браке, но ей уже не терпелось начать взрослую жизнь и найти своего героя.

«Чтобы принять всю тяжесть, чистоту и глубину чувств, меняющих твою жизнь, женщине нужна зрелость», – подумала Персефона. Еще пару месяцев назад она сама пребывала в священном страхе перед такой возможностью. Пусть ее лучшая подруга Джессика и сопротивлялась изо всех сил той страсти и чувственной потребности, которые у них с Джеком вспыхнули огнем, их молодым людям невозможно было игнорировать. Перед глазами Персефоны разворачивалось реальное воплощение страстной любви, и она не могла делать вид, что этого не существует.

В ту ночь Алекс тайно встретился с ней, он считал, что слишком изуродован для рафинированных юных леди – и, сам того не желая, перевернул весь ее мир. Этот изменившийся, с поврежденным лицом и раненой душой, суровый мужчина с вызовом смотрел на нее и боялся, что она с отвращением от него отвернется. А она вспыхивала от гнева, так прятала свои противоречивые чувства. А ведь тогда ей в действительности хотелось лишь одного: уйти с ним в ночи и утешить за то, что сотворила с ним война, разделить тяготы совместной жизни. Сейчас она это хорошо понимала. Но сия ночь им не принадлежит. Спасибо ее вмешавшемуся кузену, радостного события придется ждать еще четыре недели, и каждый оставшийся день кажется бесконечной пыткой или тюремным заключением.

– Слава небесам, гостевое крыло в этом доме самое дальнее, – свирепо пробормотал Алекс, и она, сама того не ожидая, зашлась от смеха.

– По-моему, за все время езды взаперти в этой несчастной карете твоя родственница даже не перевела ни разу дыхания. Боюсь, моему брату понадобится огромное терпение и большой тюк ваты для ушных затычек, пока он будет обустраивать своих новых родственников, – проговорила она.

– Да уж. – Алекс горестно улыбнулся. – Я попытаюсь его убедить: на некоторое время они могут перебраться в Пенбрин. Им не обязательно отравлять твоей семье жизнь в собственном доме.

– Ты тоже принадлежишь к моей семье. После нашей свадьбы у тебя уже не получится держаться от нас в стороне. Если только ты не собираешься все-таки от меня отказаться.

– Никогда. Но неужели ты действительно готова не одну неделю терпеть общество этой глупой и эгоистичной женщины? А тебе уже так сильно не понравились какие-то несколько часов в ее компании.

– Наш брак не предмет для шуток, Александр.

– Жаль, я почти ничего не понимаю в вашем разговоре, – едко произнесла Хелен, – и с каждой минутой понимаю все меньше. Почему бы вам не продолжить ваш ерундовый спор дома, в комфорте?

– Где ты сможешь все-все слушать? Алекс, ты действительно готов жениться на мне с такими родственниками? Кое-кто из них даже в лучшие времена испытывает терпение родных на прочность.